В 1925 Игорь поступил в 15-ю школу
совтруда.
"В школе, на Моховой, – как
пишет Д. Гранин, одноклассник Игоря
, – оставалось еще
несколько преподавателей бывшего здесь до революции Тенешевского
училища – одной из лучших русских гимназий. В кабинетах физики мы
пользовались приборами времен Сименса-Гальске на толстых эбонитовых
панелях с массивными латунными контактами. Каждый урок был как
представление".
В такой школе учился Игорь Владимирович. На лето после
окончания школы в 1 классе Игоря отправили в Ташкент. Он этим был очень
доволен. Со своим дядькой Глебом, почти его ровесником, они целыми
днями бегали, играли, ловили рыбу. К его дню рождения 13 августа папа
из Петрограда в Ташкент прислал письмо, в котором пишет:
"Дорогой
мой Игорек! В день
твоего рождения тебе исполнилось 8 лет. Поздравляю тебя с этим днем и
желаю тебе, чтобы ты вырос у нас с мамой здоровым, крепким, умным и
добрым мальчиком. Для того чтобы расти умным мальчиком, нужно больше
читать и стараться хорошо учиться. Если ты будешь любить читать, то я
стану покупать тебе книги, чтобы у тебя образовалась собственная
библиотека. В этом году я поступлю на работу, и тогда мы сможем купить
тебе коньки, пригласить учителя и начать учить тебя музыке на скрипке
или на пианино".
Все это было осуществлено. У Игоря был
абсолютный слух, и уже зимой 1925 года к нему была приглашена
учительница музыки, а библиотека его пополнялась каждый год и состояла
из произведений классиков литературы – Пушкина, Чехова, Лермонтова,
Гоголя, Тургенева и др. К сожалению, в блокадном Ленинграде, когда в
квартире никого не было, книги пропали. Ташкентскую жизнь Игорь
Владимирович всегда вспоминал с восторгом.
Однажды, на каком-то семейном празднике,
он был одет в белый костюмчик. Дело было весной, когда вишни были
окутаны цветами. Резвый мальчишка решил спрятаться в ветках дерева.
Сидя на дереве, он наблюдал как взрослые, потеряв его из виду, ищут
его. Ему было забавно сидеть среди белых цветов и наблюдать, как его не
видят.
Любимой забавой его со сверстниками было подшучивать над узбеками. Они
брали мешок, в него что-либо клали и бросали в пыль дороги, привязав к
мешку веревку и тоже засыпав ее пылью.
Едет на арбе узбек. Видит брошенный
мешок, наклоняется, чтобы его взять. А мешок, притянутый ребятами за
веревку, исчезает. Эта шутка ребятам очень нравилась.
Летом они помогали деду ухаживать за садом: собирали вредителей,
урожай, за это дед давал им деньги.
Вот что
пишет Игорь из Ташкента родителям:
"Я живу на Кауфманской и сплю под виноградником. За это время
я заработал у дедушки 1 рубль 8 копеек. Купаюсь 3 раза в день в
Каракульдуке. На деньги мы купили морского водогаза (по-видимому,
лимонада)
в бутылках".
Кончалось лето, и он снова
возвращался в Ленинград и приступал к занятиям в школе.
Зимой 1928 года он серьезно переболел ангиной, последствием которой
было осложнение на сердце – эндокардит. По совету врача в январе
1929года Игорь с мамой выехали в Крым, где он лечился до июня 1929года.
Из Крыма он пишет отцу в Ленинград:
"6.01.29, 10часов утра. Дорогой папа. Мы благополучно
добрались до Крыма, и сейчас я пишу письмо, сидя в помещении ЦКБ
(центральной курортной больницы). Я целый день гонял в парке, сплю
11часов, вешу 2пуда 93/4 фунта, ем в 3 раза больше, чем дома. Позавчера
с мамой ходили на море, а вчера играл на пианино.
Первый раз, увидев море (мы тогда еще
ехали домой с вокзала), я прямо запрыгал от радости, а потом, когда я
увидел его в двух шагах от себя, то отпрыгнул на три сажени от испуга.
Уф!".
В Крыму он продолжал заниматься музыкой и учиться, получая
задания от отца:
"18. 02 29. Дорогой папа. Я
получил уроки и сегодня занимался. Вчера я увидел огромную сколопендру,
которую мы поймали и положили в спирт. Сколопендра ползла посреди
комнаты и чуть меня не укусила. Мы сегодня были на море, и меня очень
сильно обрызгала штормовая волна. Волнами выбрасывало водоросли,
раковины, гальки и остатки кораблей. Возвращаясь домой, мы нашли цветы:
желтый шафран, примулы и одуванчики. Скоро зацветут фиалки и другие
цветы. Допишу завтра. Игорь Бельков.
19.02.29. Я сейчас иду в Ялту с мамой. До нее 4 версты. Сейчас утро и
мне нечего писать. Пока до свидания. Пиши.
6.05.29. Вчера мы предприняли большую
прогулку на Ай-Петри, и было хорошее настроение духа...
Я теперь играю на пианино, теннис и волейбол. У нас здесь тепло и
природа вся ожила. Летают бабочки и жуки, прыгают кузнечики и поют
птицы".
В 1930году семья распалась. Отец уехал в
Ташкент, но Игорь никогда не терял с ним связи. Владимир Иванович
помогал им деньгами, посылками, письмами. Несмотря на то, что в жизни
матери появилось новое лицо – Сергей Михайлович Григорьев, мама
Игоря – Надежда Степановна всегда считала, что у Игоря есть одна
мать (она) и
один отец (Владимир Иванович) и всячески одобряла их переписку и
встречи.
Игорь жил с матерью в Ленинграде. С 1930года почти прекратились его
поездки на лето в Ташкент.
В Ленинграде он продолжал учиться в
школе и заниматься музыкой. С учительницей, Ольгой Викторовной, он уже
играл Моцарта, Грига, Чайковского.
Игорь пишет отцу в Ташкент 12.01.31года:
"Дорогой папа! Поздравляю тебя
с повышением оклада, а также в должности. Должен тебе сказать, что я
уже догнал маму в росте, что на мне длинные брюки и что я наверно скоро
получу через школу костюм. Игра, которую ты мне прислал, очень
интересная, но мне пока не удалось в нее сыграть, т. к. у нас кончается
семестр и мне приходится много заниматься, как в школе, так и дома. На
днях я начну заниматься немецким языком с сестрой Сергея Михайловича. Я
недавно ходил в филармонию, 25го снова пойду в Михайловский театр на
"Майскую ночь".
19.01.31г. он пишет:
"Можешь меня поздравить с
благополучным окончанием 13-го семестра и переходом в 14-й. Перешел я в
числе первых учеников, хотя математика у меня все же хромает, но не
было по ней ни одного неуда, а были 3 хора, 2 уд с плюсом. С
математикой ты меня не поздравляй".
Зимние каникулы Игорь провёл
в деревне под Ленинградом. В Ташкент отцу 5 февраля 1931 года он пишет:
"Дорогой папа. Из деревни я приехал вчера утром на постовом
поезде. В деревне я время провел очень хорошо. Каждый день пил молоко и
съедал по две или три тарелки супа, полные до краев. Дома я только ел и
спал, а остальное время проводил на воздухе. У меня завелись товарищи,
и мы вместе с ними катались на лыжах (конечно, самодельных).
После поездки в деревню я особенно не
растолстел, но зато крови у меня прибавилось изрядное количество".
Зимой он регулярно ходил заниматься немецким языком и
музыкой. С Ольгой Викторовной они начали учить Чайковского "Времена
года".
Летом 1931года он не был с отцом в
Ташкенте, а провел в Токсове на даче, приезжая в Ленинград на уроки
музыки.
12.08.31г. он пишет отцу:
"Ты обо мне заботишься не меньше,
чем мама, и меня не забываешь, несмотря на то, что ты находишься далеко
от меня".
От школы они работали на
заводе, временно он устраивался на кинофабрику, но снимался в фильме
только один раз.
Игорь скучал по отцу, часто в письмах проскальзывала фраза:
"Надеюсь
увидеть тебя в скором времени. Когда ты к нам приедешь?"
Весной 1932года Игорь окончил семилетнюю
школу. Предстоял перевод в девятилетнюю, а позже десятилетнюю школу.
Учеников в девятилетнюю школу отбирала специальная комиссия. Из числа
учеников семилетки должны были отобрать в девятилетку около 40%. Игорь
попал в это число и перешел в 8-й класс.
Учась в школе, Игорь увлекался спортом,
был чемпионом Ленинграда в своей возрастной группе по прыжкам в высоту.
И вот, только начав учебу в 8-м классе, на одной из тренировок 9
сентября 1932г. он, неудачно приземлившись, сломал руку. Это был
выходной день. В травматологии ему наложили гипс. Под гипсом рука
распухла, и началось общее заражение крови. Хорошо у мамы, болевшей в
то время малярией, оказался большой запас хины. Хина подавила
заражение, но перелом оказался очень сложным. Были сломаны обе кости
левой руки с множеством осколков и остеомиелитом. Лечение продолжалось
долго. Было несколько операций, долгие годы шел гнойный процесс. Только
в 1950году, когда при очередном воспалении и операции с гноем вышел
последний осколок кости, рана на руке зажила.
В письме отцу 30.01.33г. он пишет:
"У
меня вышел еще один осколок и рана начала интенсивно зарастать.
Позавчера на перевязке я выпучил глаза от удивления. Вместо раны у меня
оказалось две раны. Один осколок все-таки еще остался в руке. Для
скорейшего удаления его, меня через некоторое время, может быть,
положат ненадолго в больницу, если он сам к этому времени не выйдет.
Пока что я буду получать свет. Я тебе говорил, что получал "Sollux".
Теперь, со второго числа, буду получать кварцевый свет. Вообще с рукой
у нас дела пошли хорошо, рука стала быстро приобретать силу и ловкость.
За эти 15 дней со времени твоего отъезда я могу сжимать руку в кулак,
держать и управлять лыжной палкой и т. д."
По-видимому, отец приезжал в
Ленинград его проведать. Но надежда мальчика на быструю поправку не
оправдалась и уже в следующем письме он пишет:
21.03.33г. "Мне делали еще один рентген (6-й). Последний
секвестр такой же, как два первых уже отделился, но вследствие своего
размера сам выйти не может, так что его надо удалять".
Этот осколок ему удалили.
Операция была под наркозом и длилась 45 минут. Отделили большой кусок
кости.
4.05.33г. он пишет отцу:
"Дорогой папа, моя рука еще в конце
апреля зажила окончательно, и 30 апреля я уже ходил без повязки.
Напротив, кисть даже похорошела, можно сказать, что она стала теперь
музыкальная, только играет плохо" .
А, ведь, у него были прекрасные музыкальные данные. Он мог играть по
нескольку часов подряд.
В июне 1933года 8-й класс он окончил и
перешел в 9-й класс, хотя и учился меньше половины года. Годовые
отметки выставили по всем предметам.
Но и следующий год был для него тяжелым. Вот что он пишет отцу
15.01.34г.:
"В больнице я пробыл всего четыре дня. Операция
опять отложена на 6-7 месяцев. Почему? Сейчас скажу. У меня порвано
сухожилие и потому не сгибается палец, шрам прирос к кисти и потому
кисть не сгибается назад; обе кости в месте перелома совершенно
срослись друг с другом и вследствие этого рука не может вращаться. Для
нормальной работы руки мне должны сшить сухожилие, удалить шрам и
разделить кости. Это мне должны были сделать, но в рентгене, который
мне сделали, нашли на месте сростка костей темное пятно. Это пятно
могло быть или еще не заросшей частью кости, или же остеомиелитическим
процессом, который еще не успел закончиться".
И, действительно, операцию
делать было нельзя, снова начался процесс. Рука распухла, образовался
нарыв.
Профессор Гарголава при консультации сказал, что такие сюрпризы бывают
при перенесении общего заражения крови и в лечении может помочь только
время. До окончания школы оставалось полтора года.
Раньше Игорь хотел поступать в Горный
институт, но после перелома руки пишет отцу:
24.12.34г. "В
Горный я решил не поступать, мне будет плохо работать со сломанной
рукой. Решил поступать в Институт гражданской архитектуры, но, может,
буду стараться поступить и в Горный".
В детстве и в школьные годы
Игорь любил рисовать. Но сейчас, при возможном поступлении в
архитектурный институт, где при поступлении был экзамен по рисованию,
он пишет:
"Начал я понемногу рисовать, как следует. Летом
буду рисовать маслом. Сейчас во время болезни нарисовал небольшую
картинку маслом и несколько приличных набросков".
Параллельно с учебой в 10-м классе Игорь поступил на платные
курсы по подготовке в ВУЗ. Два месяца подготовительных курсов в ВУЗ при
Индустриальном институте дали ему, конечно, много, но курсы, школа и
лечение руки оказались несовместимы. Игорю пришлось бросить курсы и все
силы отдать школе. И вот, наконец, долгожданное окончание школы.
27.05.35г. он пишет папе:
"Дорогой папочка! Сдал сегодня последний экзамен и,
следовательно, кончил школу".
Ученики 10 класса
школы № 15 г. Ленинграда 1935 г.
|
5.06.35г.
"Дорогой
папочка! Прежде всего, большое тебе спасибо за все то, что ты сделал
для меня, пока я учился в школе и благодаря чему я ее окончил. Сообщаю
тебе те не особенно блестящие отметки, с которыми я покинул школу:
алгебра - 3, тригонометрия - 3, геометрия - 4, немецкий - 3, литература
- 5, русский язык - 5, физика - 4, химия - 5, история - 4, геология -
5,черчение - 4.
Был я сегодня в Институте коммунального строительства (архитектурном),
в который я решил поступать. Если бы у меня была достаточная подготовка
по рисованию, то, честное слово, не поехал бы никуда и попытался бы
держать экзамен. Опечаленный, бродил я по институту, заглядывал в
классы рисования, смотрел дипломные работы студентов. При этом
институте есть курсы, на которые я как раз и собираюсь поступать
осенью. Главным предметом, нужным для поступления, является, конечно,
рисование. Летом буду рисовать".
Лето Игорь провел в Ташкенте
у отца. 25 августа вернулся в Ленинград, где сразу же подал все
документы на курсы в надежде на то, что он будет зачислен.
Но в ЛИИКС его не приняли. Туда принимали только рабочих и сообщили об
этом ему только 23сентября, когда уже во всех ВУЗах прошли приемные
экзамены. Пришлось поступать на курсы Облпрофсовета (платные – 30 рублей
в месяц) для подготовки в ВУЗ, но на них не было рисования. В то же
время он пишет отцу:
2.10.35г.
"Я решил держать
экзамен на будущий год в Университет. Конечно, я буду стремиться
попасть и в институт, но, если туда не попаду, с не меньшим
удовольствием я останусь в Университете на геологическом факультете. В
канун Нового 1936 года Игорь пишет:
"Я думаю, что тебе приятнее
всего было бы увидеть меня, попавшим в ВУЗ (может быть, нет?) и я
уверен, что попаду, только еще не знаю в какой. Постепенно я укрепляюсь
в решении идти в Университет, на геологическое отделение. Не думаю,
чтобы это было, или вернее будет ошибкой с моей стороны. Меня туда
тянет, и я при всем своем желании не могу найти такое чувство к
строительному институту, и мне кажется, что большой ошибкой было бы,
если я пошел бы туда, куда не особенно хотел, куда меня не тянет.
Я думаю, что из меня получится лучше геолог, чем архитектор, хотя я
знаю, что, как профессия, архитектура гораздо лучше геологии. Это
решение не окончательное, но вероятно оно будет окончательным. Знаю,
что тебе было бы приятнее меня увидеть архитектором, чем геологом, но
что же поделаешь? Во всяком случае, я уверен, что будущее подтвердит
мои расчеты. С этой надеждой я и вступаю в 1936 год, и я думаю, что ты с
большой радостью увидишь меня удовлетворенным геологом, чем
разочарованным архитектором. Постараюсь доставить тебе эту радость.
Пока. Крепко целую и еще раз поздравляю с Новым годом. Игорь".
Отцу не очень нравился выбор
специальности. Но вот что пишет ему в ответ сын:
19.01.36г.
"Дорогой папочка! Я
чувствую, что тебе очень и очень не нравится моя будущая специальность,
моя будущая работа. Что сделаешь. В конце концов, где я буду работать
геологом или архитектором (если бы я им был) вопрос спорный, и потому в
крупном городе скорей будет работать геолог, окончивший университет,
чем архитектор, окончивший ЛИИКС, т. к. вся молодёжь, окончившая ЛИИКС
и ЛИИПС, усылается в различные мелкие города или на станции железных
дорог и т.д. Я же при условии хорошего окончания университета
безусловно останусь в Ленинграде или в Москве. Попасть же в Академию
художеств я не могу, т.к. рисую недостаточно хорошо. Для меня вопрос
выбора ВУЗа вполне ясен, остается только выдержать испытания, на что я
надеюсь.
На курсах у меня занятия идут весьма основательно".
И далее о рисовании:
"Рисую
я теперь гораздо лучше, чем в Ташкенте всего лишь пол года тому назад,
и меня отчасти радует, что буквально каждый следующий рисунок выходит
лучше предыдущего. У меня есть соответствующая литература, благодаря
чему теорию рисования я начал как будто познавать понемногу. Между
прочим, для рисования с натуры не нужно знания линейной перспективы, а
объемная перспектива отыскивается бессознательно". В
мае
он получил повестку из военкомата. Вот что он пишет по этому поводу:
40 лет спустя.
Школьники выпуска 1932 - 1935 гг.
школы №
15 г. Ленинграда, 1975 г.
|
13.06.36г.
"Двадцать пятого
мая мне сообщили, что я должен на другой день идти на медосмотр, перед
зачислением меня в летную школу. Осматривали меня часов пять, но в
летчики и вообще на военную службу оказался не годен по вполне понятным
причинам...
Все это время занимаюсь математикой и физикой. К настоящему времени
кончил всю физику, алгебру и тригонометрию. Готова и химия. Скоро подам
в Университет заявление".
14.07.36г.
"29
июня подал заявление в Университет. Уже знаю дни испытаний: 5, 13, 14,
15, 17, 19 августа. Достал программу испытаний и с некоторым
удовлетворением отметил в ней все то, что знаю. Не хочу быть излишним
оптимистом, но мне кажется, что если бы завтра было не пятое июля, а
пятое августа, то экзамен бы я сдал".
И вот телеграмма отцу: Ташкент, Верабулакская,
45, кв. 13 Белькову, испытания выдержал успешно принят Игорь.
